О генах долголетия, о влиянии медицины на генофонд человечества и о том, как будут лечить болезни в будущем, "Росбалту" рассказал ведущий научный сотрудник кафедры генетики и селекции СПбГУ Олег Глотов.

— Периодически СМИ сообщают о том, что обнаружены "гены долголетия". Если их удалось выявить, значит, мы близки к вечной жизни?

— Поиск генов биологических часов ведется постоянно. На одной из последних научных конференций, которая проходила в Сочи, ученые назвали в качестве ключевых генов, влияющих на долголетие человека, те, что отвечают за метаболизм инсулина и углеводов. Но если на модельных объектах исследователям удается это доказать, то с человеком пока все сложнее. Чаще всего открытие сделать не получается.

— Почему?

— Проблема в том, что существуют индивидуальные популяционные особенности, связанные с долголетием в каждой конкретной семье. Представьте, что мы изучаем две семьи. Для удобства пусть они живут в разных странах — одна в Японии, другая — в Италии. У наблюдаемых нами японцев есть некая генная мутация, благодаря которой в их семье живут до 100 лет. У итальянцев тоже есть мутация, но иного рода. Я привел пример из разных стран, на самом деле у двух людей одной расы из одной и той же страны могут быть разные мутации, отвечающие за долголетие. Поскольку все так индивидуально, выявить искомый ген не удается.

— Тем не менее ученые не теряют надежды?

— Да, периодически появляются научные публикации, посвященные открытию таких генов. Но специалисты считают, что это лишь фрагменты поиска.

— А в поиске генов, которые отвечают за развитие возрастных заболеваний, исследователи достигли успеха?

— Мы имеем представление об этих генах. Речь идет о тех, что отвечают за предрасположенность человека к болезни Альцгеймера, кардиологическим, онкологическим заболеваниям, а также связанных с метаболизмом — ожирением, сахарным диабетом. Есть даже отдельная стратегия — борьба с "нехорошими генами".

— Если у человека есть такие гены, значит, он живет в постоянной опасности, что заболевание разовьется?

— С одной стороны, вроде бы да, но здесь свои подводные камни. До 75-летнего возраста "негативные" гены могут провоцировать заболевания и даже привести к смерти. Но когда человек переходит этот возрастной рубеж, они, наоборот, оказывают положительный эффект на его организм. К примеру, если человек пережил риск появления кардиологических заболеваний до 75-летнего возраста, значит, вероятность того, что он будет страдать от болезни сердца в последующие годы, снижается.

— Несмотря на то, что заболевания могут не проявиться, людям все же лучше знать свой "генетический паспорт"?

— Да, и сейчас в России множество организации — не всегда квалифицированных — предлагают такие исследования. Здесь важно, чтобы они проходили в опытной лаборатории с участием генетика и семейного врача (последних в нашей стране пока нет). Медики помогут сформировать алгоритм обследования пациентов и своевременно принять меры — назначить какие-то анализы, в плановом порядке направить на госпитализацию и т.д.

— Влияет ли регион проживания человека (соответственно, и особенности национальной кухни, традиции и т.д.) на продолжительность жизни?

— Конечно. Долголетие на 50-70% определяется факторами внешней среды. Возьмем, к примеру, Москву и Петербург. В столице в воде больше кальция, в Петербурге — меньше. Поэтому заболеваемость остеопорозом в городе на Неве выше. То же самое с питанием — люди, которые соблюдают средиземноморскую диету, не страдают от кардиологических проблем. А жителям Севера полезных элементов не хватает, и приходится компенсировать недостатки витаминов. Разумеется, все это влияет на качество и продолжительность жизни.

— Как развитие медицины повлияло на генофонд человечества?

— Благодаря современной медицине генофонд человечества расширился. Раньше люди, страдавшие определенными заболеваниями, умирали. Сейчас они выживают. С одной стороны, их здоровье хуже. С другой стороны, благодаря им увеличивается биологическое разнообразие. Возьмем, к примеру, шизофрению. Она, как и другие "пограничные" состояния, может привести к гениальности. В плане изменения возможностей мозга то, что люди с шизофренией могут нормально жить и работать, большой плюс.

— Изменилась ли продолжительность жизни людей за последние 100 лет?

— Средняя продолжительность намного выше, чем 20-30, а тем более 100 лет назад. Но максимальная практически не менялась. Она, как и две тысячи лет назад, составляет 120 лет. Впрочем, фиксировать возраст достоверно невозможно. В некоторых странах находят долгожителей, которым 150 лет. Но документов, которые подтверждали бы их возраст, обнаружить не удается.

— Долгожителями чаще становятся мужчины или женщины?

— Исследования показали, что до 100 лет доживают чаще женщины, а вот среди тех, кому за 100 лет, больше мужчин. Почему, неизвестно. Но что-то в этом есть.

— Многие долгожители курят и пьют, хотя пагубные привычки должны сокращать годы жизни…

— Ученые исследовали образ жизни 100-летних людей. Действительно, многие из них пьют и курят. По всей видимости, у долгожителей редкие индивидуальные защитные мутации. Курение и алкоголь не так негативно влияют на организм. Гораздо важнее, чтобы соблюдались механизмы по расходованию и аккомодации энергии. Иными словами, важно, насколько адекватно у человека работает метаболизм. Это врожденное свойство.

— На что, на ваш взгляд, должна ориентироваться генотерапия?

— Прежде всего, на индивидуальные исследования, поскольку у каждого человека свой генотип. Цель не продлить жизнь, а повысить ее качество и трудоспособный возраст. Пусть лучше человек живет 90 лет хорошо, чем 120 плохо.

Будущее за созданием банков ДНК людей. Это выглядит так: мы определяем генотипы людей и отслеживаем, что изменилось через 50 лет, а, если человек-долгожитель, то и через 100. Во всем мире существуют ведущие банки ДНК уже на протяжении 10-15 лет. В России их пока нет. На базе СПбГУ мы только создаем такой пилотный проект…

— Возможно, что в будущем врачи будут вносить изменения в геном пациентов, чтобы спасти людей от возрастных заболеваний или же продлить им жизнь ?

— Сейчас над этим много работают. Есть разные способы — прививание модифицированных клеток человеку, доставка генов напрямую, коррекция РНК или белков. Но только малое количество методов проходит клинические испытания. Это дорого, плюс ко всему при генной терапии очень эффективна вирусная доставка ДНК. Но она может привести в будущем к онкологическим заболеваниям. Риски до конца не изучены. Несколько лет назад Нобелевскую премию в области медицины присудили за РНК-интерференцию — молекулы блокировали "плохой" РНК. То есть ген не вырезали, но нивелировали его функцию. Но ведь мы не совсем понимаем, что будет с другими генами, если подавить функцию одного из них.

Еще 10 лет назад ученые думали, что генотерапией будут лечить все заболевания. Но эти прогнозы были преждевременны. Нужно еще как минимум 10 лет, чтобы изучить все риски.

— Набирает популярность криосохранение или по-простому замораживание тела человека или же только его головного мозга после смерти. Люди надеются, что в будущем их можно будет "оживить". Есть ли в этом какой-то смысл?

— Это имеет отдаленный смысл. Ученые ведь уже научились оживлять стволовые клетки. Органы и системы органов после разморозки оживлять пока не могут, но со временем научатся. Здесь важна сама технология — замораживать тело быстро, чтобы не образовывались кристаллики льда, которые могут порвать мембрану клеток. И так же быстро размораживать — чтобы не разрушить клетки. Размораживание и оживление клеток — две задачи, которые независимы друг от друга. Но есть надежда, что ученые их решат.

www.rosbalt.ru